Светлой памяти путешественника, геодезиста – картографа и писателя Григория Федосеева, путешественника и ведущего Юрия Сенкевича, замечательных мужиков Бориса Бабицкого (руководитель экспедиции) и Сергея Иванова (участник экспедиции, погиб при сплаве по реке Каа Хем в 2002 г.), каждый из которых отдал частицу своей души, чтоб эта история имела место быть. До очередной «перезагрузки» Славного Отечества оставалось 900 дней…

Начиналось все прозаично: коллективно ломали голову в поисках цели водного похода IV категории сложности по реке Казыр. Просто сплавиться нам было уже не интересно. Поход ради похода сродни бродяжничеству. Да и была такая советская традиция – цель иметь! Тщательно, по «боевому уставу» просчитывать и готовить «операцию». Сводить к минимуму пахоту на маршруте, напрочь исключать риск. Потеря ориентировки или снаряжения (кроме полного износа) считалась позором. А, столь модные ныне, понятия: «экстрим» и «адреналин», мы «не знали и не хотели».
Борис Бабицкий (мастер спорта по туризму, руководитель одноименной секции спортклуба «Сталь», в свои за 50 - заводила и подбивала) принес книжечку с названием, что-то типа «Реестр водопадов». СССР находился на N-ном месте в мире и был представлен водопадом «Илья Муромец» на Курилах, высотой свободного падения 141 м с обрывистого берега в океан. Определяющими параметрами являлись высота падения и расход воды.
Борис произнес ключевую фразу: «своими глазами видел под пиком Кинзелюкским - метров 300!»

Во-о-о! И река Казыр рядом… Для бешенной собаки 100 км по горам и тайге в незнакомом, серьезном районе - не крюк! Не буду раскрывать, откуда на короткое время была раздобыта 2-х километровка района и содраны кроки. В советские времена топокарты были недоступной роскошью причастных, например, к ракетостроению, коих среди нас было. Это обстоятельство придало особый пикантный шарм последующему процессу ориентирования. Прикинули по горизонталям между подающим и принимающим озерами – точно: не менее 300 м. Интеллигентско - пролетарская гордость взыграла: «и тут клятые империалисты с их Ниагарами и Викториями!» В результате было написано письмо советскому «смотрящему Реестра». Оперативно получили лаконичный ответ: «сумеете выполнить замеры с известной погрешностью + фото – передвинем Союз в водопадной иерархии на более достойное, соответствующее место».

Борис мне безапелляционно - вызывающе: «померить сможешь?!». Априори: залезть по скалам с рейкой будет невозможно.
А питерские Митьки подначивали: «просчитать теодолитный ход может…, но не хочет, весь советский народ». Тем более, глядевший в окуляр теодолита в стройотрядах, не служивший командир роты средних танков (в запасе, конечно), плотно знакомый с принципами оптического измерения дальностей и углов.
Лиха беда начало. Консультация на одной из лучших в Союзе кафедр геодезии и картографии Днепропетровского Института Инженеров Транспорта, и ответ: «смогу!»

Далее кураж кружил головы: отправили письмо о намерениях в Клуб Путешественников - всеми любимый, почитаемый и еженедельно ожидаемый. Опять же, не менее оперативный ответ за подписью самого мэтра – Юрия Сенкевича: «организуете экспедицию – откомандирую киногруппу в составе режиссера, оператора и звукооператора, более того, Клуб поспособствует организации письмами». Да-а-а… Поперло!!!

Дождливым промозглым вторником мы показывали аналогичные «верительные грамоты» Клуба командиру Нижнеудинского авиаотряда. «Мужики, да у нас недолет по вертухам – вы, как палочка выручалочка! Вот, вот прикроют вертолетную эскадрилью». И оформил нам спецрейс аэровизуального полета за 450 целковых/час вместо 900 за обычный. Подарил юбилейные значки авиаотряда.
Мы поселились вблизи летного поля и провели три дня в громадной травянистой луже под проливным дождем, развлекаясь вылазками в Нижнеудинск и преферансом. Обедали в столовой бревенчатого аэропорта, иногда вместе с экипажем. Подхалимничали, привезенными с собой (с дальним прицелом), помидорами – ну хохлы мы. В пятницу командир веско сообщил: «вылет завтра в 11:00». Проснулись – все без изменений: дождь поливает, правда перешел в стадию обложного моросящего. Бревенчатая башня диспетчеров закрыта ставнями снаружи наглухо. Какой вылет?
В 8:00 экипаж в отутюженной форме, белых рубашках с галстуками, невообразимого размера, с изогнутыми тульями, фуражках прохлюпал мимо палаток: «вылет в 11:00!!! Быстро собраться и марш на весы!» Ну, вот и расплата, а как красиво все начиналось… бурчали мы отжимая тенты и парашютный шелк палаток, собирая потяжелевшие рюкзаки. У каждого от 40 до 50 кг стартового веса. Плюс «КонВас» в алюминиевом чемодане и магнитофон клубных киношников. А так же, и мое, ключевое: теодолит Т30 под алюминиевым колпаком (2 кило) с дюралевым увесистым штативом (еще 2 кило), который в сложенном состоянии не умещался по длине в 120 – литровом польском экспедиционном станковом рюкзаке “Karpaty”, горный компас (полкило), полевой 8-ми кратный бинокль (почти полкило), авиационный альтиметр (третькило), программируемый калькулятор МК61 с «навеской» из двух комплектов батарей типа А (полкило), логарифмическая линейка (вдруг откажет калькулятор), «Зоркий – С» (тоже полкило). Все это плюс личное и равная доля общественного снаряжения и продуктов.
Ща, собьют за лишний вес, и – плакала скидка. А летели мы «пусть» со скидкой «но за свои», да и туристские принципы «шары» были незыблемы.
Взгромоздив рюкзаки на весы, привычно организовали отвлекающее асинхронное мельтешение с подпором платформы весов ногой. Командир спокойно вытерпел наш вариант спектакля (видать не впервой) и расставил все по местам: «копыто убрать - точный вес необходим для планирования маршрута ибо от веса зависит практический потолок, а при определенных погодных условиях перелететь можно не все подряд перевалы». Нехорошо пошутил: «в авиаотряде количество «сбитых» равно половине летающих». В этот момент мы начали смутно догадываться о том, что крылось под красивым понятием «аэровизуальный»,
Кинзелюкский водопад летчики знали. Оборудованной площадки возле него не было. Нам была предложена «заимка» с площадкой на озере Медвежьем, отделенная от цели 20-ти километровым маршрутом подхода через перевал в долину реки Кинзелюк, к ручью Водопадному.

К моменту погрузки дождь слегка поутих, позволил сделать первый мыльный снимок, а затем, забарабанил снова. «Затарили» мы Ми-8 строго под руководством экипажа.

Расселись и, нежданно–негаданно, получили настоящие наушники в белоснежных чехольчиках и с микрофоном – гарнитура называется! Подключились к бортовому переговорному устройству и счастливые обладатели могли слышать переговоры экипажа. Лучше бы мы не все слышали... Слышали про «окно», которое к оговоренному с кем-то сроку выплыло из-за сопок. Сквозь него мы и стартовали в 11:00.
В иллюминаторах начали проступать горы. Вопрос: «а снимать можно?». Ответ командира: «вам все можно!». И это в те времена, когда расчехлить фотоаппарат на борту воздушного судна было юридически опасно, а снимать было запрещено категорически! Впоследствии снимал в открытый входной люк, лежа на полу. Мою 86-ти килограммовую (на старте!) тушку за ноги крепко держали товарищи. По правому борту был открывающийся иллюминатор, тоже пользовался. Фотоаппарат «Зоркий-С» с объективом Индустар-50. Пленка ORWOCHROM UT21. Ой, зря поменял я перед походом выдвижной И-22 на более продвинутый И-50. Тогда мне было неведомо о плохой совместимости «Зорких» со сменными объективами. Требовалась индивидуальная подгонка и «первородное мыло» (супертермин VPetrova) не заставило себя долго ждать. Только выяснился этот «негаразд» уже после обработки.

Полет в горах ознаменовался очередным грозовым залпом. Изнутри вертолета это выглядело так: командир в левом кресле, второй пилот – в правом, за ними, в проходе, «обнимая» кресла «крепкими руками», штурман на откидушке. Сзади, за открытой настежь дверью пилотской кабины, 14 пар напряженных глаз, огромный прямоугольный топливный бак и снаряжение. Впереди залитый дождем фонарь кабины, истерически - бесполезно мечущиеся дворники и… неясные, исполинские зловещие тени, проплывающие в дождливой пелене, подсвечиваемые «пыхами» атмосферных разрядов. Громовые раскаты пробивали грохот лопастей и визг турбин... Как-то не фотографировалось…
То, что было дальше, скорее всего, было ответным спектаклем экипажа. Полет проходил по долине «без дна» с угадывающимися с обеих сторон хребтами. Причем вершины, также, как и основания, растворялись в тумане. Но, гораздо выше траектории нашего полета.
В гарнитуре голос штурмана: «5 минут – правый разворот 90». Командир, после некоторой паузы: «да ну, левый!». Штурман, невозмутимо: «4 минуты – правый разворот 90». Командир пространно: «сколько мы здесь летали – перелетали, шишки кедровые сбивали… левый!». Штурман, на той же ноте: «минута – правый разворот 90». Мне показалось, что все стихло… Прямо на нас, надвигалось что-то темное, громадное, очертания чего терялись в весьма туманной перспективе. Командир круто взял ВПРАВО! Машина, с залихватским креном (внизу, в иллюминаторы правого борта! скалы перевала были видны четко), вылетела из какой-то дыры на оперативный простор другой долины!!! Аплодисменты! Занавес… Уборка зрительного зала.
Во время всех этих эволюций я заметил, как у оператора по массивному поясу с аккумуляторами камеры бегают маленькие, голубенькие искорки. Зачем он его напялил, если камера в чемодане?! «Глянь», добро так, посочувствовал я: «а, Днепрогэс - то твой, того…». Пришлось из древка шанцевой лопаты вырезать ножом деревянные распорки, чтоб не «коротило» дальше. Этот незначительный эпизод, в последствии, сыграет с нами весьма злую шутку, но об этом потом…

В иллюминаторе Медвежье озеро, 1322 м над уровнем моря. На нашей горе-карте напоминает по форме пиявку в голодном обмороке. На тот момент это конечная цель полета и начальная точка пешей части экспедиции.
Приземлились на топкой, мшистой площадке возле малюсенькой избушки человека на четыре у северной оконечности озера. Дюралевая лодочка вверх дном…
Экипаж сообщил, что времени нет, погода продолжает ухудшаться – нужно срочно возвращаться. Народ и груз – за борт! Команду мы выполнили быстро, даже накрыли груду рюкзаков пленочным тентом. Согласовали дату прилета к водопаду. Оговорили 4 дня на подход, замеры и устройство посадочной площадки непосредственно у водопада. Основные условия: отсутствие деревьев, камней, уклон не более 5о, траву вытоптать. Заход обеспечить со стороны нижнего озера. В день прилета между озером и площадкой выложить из оранжевых палаток знак «Т» и поставить двух человек. В случае если им при заходе на посадку, какие – либо действия пилотов не понравятся (?!!! во доверяли или «прикалывались»!), преобразовать «Т» в «крест», откинув одно полотнище. В этом случае пилоты прекратят снижение и сделают другой заход. Последние наставления, почти дословно: «хребет Медвежий, озеро Медвежье, медведей - как собак нерезаных! по одному не ходить, громко разговаривать!» Нам выдан чемоданчик с ракетным пистолетом, патронами красного огня, дымовой шашкой. При появлении вертолета – повесить несколько ракет для обнаружения нас в «зеленке», зажечь дымовую шашку (направление ветра). Все!

Мы стоим, разинув рты, винты лопатят. Командир, сдвинув форточку, жестом обеих рук кладет нас на землю. Потом махнул: «вы не поняли!» и передвинул сектор подачи топлива во взлетный режим.

Сначала диск лопастей прогнулся в конус - вершиной к земле, затем вертолет, подтянувшись, оторвался от земли… А за ним… начали шевелиться и приподниматься наши рюкзаки! Дошло! Мы попадали на них сверху. Успел отбежать и, второпях, выполнить два смазанных снимка – сдуло.

Прошло несколько минут – невероятная тишина! Ветер и дождь прекратились. Начали прорисовываться разрывы в серой мгле. Подошел к песчаному берегу озера в 20 метрах от избушки. Следы говорили сами за себя. Озеро, таки, Медвежье… На ум пришло: «дожди размоют отпечатки наших кед…», ага, и когтистых лап… Рядом кучка еще парящей «медвежики»… Согнали мы Хозяина вертолетом…
Оператор спустил на воду лодчонку. Плавно скрылся за ближайшим мыском. Прошел час, затем еще один… Борис режиссеру: «что будем делать? не пора ли организовывать поиски останков!» Киношники, вдвоем, мелкой рысью, умчались по берегу в том же направлении. Не прошло и получаса. Из-за мыска появилась лодка. В ней трое, считая оператора. Отлегло…
Причалили молча. У оператора, из-под лихо заломленного черного берета, виднелся полыхающий вареник уха. Все счастливы – смеются! Отмедитировался! Оператор, слегка затронутый дзенбуддизмом и дланью режиссера, отшутился: «там такая энергетика! Время останавливается!» Не придали значения – ну шутка, а зря…

Утром погода наладилась, и штурмовая группа двинулась вдоль восточного берега озера к перевалу в долину р. Кинзелюк. «Лентяев» с катамаранами оставили лениться в базовом лагере - избушке. Вертолет на обратном пути заберет. Прошли 8 километров, виды гольцов Приозерного хребта поражали.

У южной оконечности озера обнаружили туристского идола, сделали привал. Район посещаемый. Возле идола на фото слева направо: Борис Бабицкий, Сергей Иванов, Владимир Геллерман, Вячеслав Кузьмичев, Юрий Киселев, Виктория Кудлай. Фотографирует Виктор Греков… «Иных уж нет, а те далече…» На ЗП снежники на предстоящем перевале.

Набирая высоту, пересекли безымянный ручей по «снежному мосту» - останкам сошедшей весной лавины.

Вид на озеро – картина. Видно снежный мост. Поднялись метров на 300, разведали перевал Ханского Белогорья с 2-х метровым снежным гребнем. Набили ступени, прошли по «столу» и начали спуск траверсом заросшей долинки безымянного ручья по тропке, больше похожей на козью. Оператор, назойливо, несколько раз «зашуршал» по крутому склону. Кроссовки “adidas” явно были не «в тему». Чемодан с камерой каждый раз успевал технично (без стука) оставить на тропе. Надоело вытаскивать его веревкой из колючего каньончика, отдал свои ботинки, дальше в кедах.

Поздний перекус уже у брода через реку Кинзелюк. Здорово устали – вымотали кроссовки оператора и заросшая кустарником долинка. Зато, насобирали терпкой жимолости. По форме подушечки “orbit”, только лиловые. Заварили чай цвета крепкого раствора перманганата калия – бодрит… Хватает на 15 – 20 минут ходу.

На закате увидели в разрывах ветвей, пока бесшумные, каскады водопада. Радовались как дети. Мы у цели! Быстро темнеет и холодает. У комаров и гнуса застыла гидравлика. Ставим лагерь на берегу нижнего, безымянного озера. Ввиду водопада, естественно. До водопада метров 500. Грохочет! Долго сидели у костра под мириадами звезд. Москвичи читали вслух Библию. Апокалипсис. Прониклись, как-то очень к месту пришлось. Это было мое (и не только) первое сознательное знакомство со Словом. «Секаса», точно помню, уже было с избытком… Слово запаздывало…

Утром солнечно, комары тут как тут! Одно спасение – забежать на снежник и наблюдать, как агрессивная эскадрилья сыпется на снег и беспомощно дрыгает лапками. Эффективный способ, описанный еще Г. Федосеевым.
Изобразили перед камерой выход группы к водопаду, набив рюкзаки пеноковриками – для объема. Выяснилось, что один из двух имевшихся, аккумуляторных поясов практически разряжен. Тот, который «коротнул» в полете. Опять же – не придали значения… Ой напрасно, но об этом – потом…
Москвичи решили забраться наверх. Виктор Греков – с ними. В бинокль было видно, что подняться можно без веревок и спецснаряжения. Борис дал добро, поскольку режиссер имел альпподготовку. Вручили им авиационный альтиметр, упакованный в шерстяной носок и броню моей литровой эмалированной кружки – для предварительного определения высоты водопада.
Иванов один(! 20 туда, 20 обратно) ушел проведать базовый лагерь на озере и забрать у брода, забытые Володей Геллерманом, кольца к его «Зениту».

Остальные, с Борисом во главе, приступили к измерениям. С помощью рулетки разбили и отнивелировали 100 – метровую, горизонтальную базу. С двух крайних точек высмотрели в бинокль одинаково распознаваемые, четко видимые на фоне белого потока характерные островерхие камни – контрольные точки. Виктория зарисовала эскиз, нанесла контрольные точки, записала «легенду» каждой. Вернулась киногруппа. Сверили замеры. Как ни странно – совпало в пределах погрешности измерений! Услышали рассказ о красоте на верху и, что аккумуляторы окончательно «скисли». Так что снять Кинзелюкское озеро и исток водопада не удалось. Оператор что-то говорил о мощной энергетике наверху… Снова не обратили внимания…

До вечера заполняли массив горизонтальных и вертикальных углов «круг лево» и «круг право». Зарядили в МК-61, с примотанными изолентой батарейками, написанную и отлаженную заблаговременно, программу. Получили всю геометрию для построения профиля, плюс статистику достоверности измерений и оценку погрешности.

В итоге водопад можно было охарактеризовать как водопад – водоскат. Высота наибольшего отвесного каскада составила всего 64 м. Суммарная высота всех каскадов составила 336 м с погрешностью +/- 1,0 м.
На следующий день разрабатывали посадочную площадку. Вытоптали 20 соток Маральего корня и других целебных трав, ростом 1,5 м и выше. Ловили мерно - мелкого хариуса в озере. Отличилась Танечка Старцева. Вычислила расписание и меню привередливой рыбки. Хариус ловился строго с 15:30 до 16:00. В другое время игнорировал любую приманку, включая «муху» и лежал на гладком ровном дне эквидистантными рядами. Вода – то прозрачная. Пытались купаться в студеном (+4оС) озере.
Вернулся Иванов, рассказал, как увидел при спуске с перевала, ЛЕЖАЩИЙ! в тайге вертолет!!! Добежал, понял – вертолет не лежит, а спокойно стоит на запасной площадке. Рванул дверь. Внутри экипаж смачно насекал домашнюю чесночную колбаску и задаренные нами помидоры. «О, ты как раз вовремя! Приземляйся!» Выяснилось – непогода прекратила полет. Вертолет вернулся на озеро, переждать. А южная площадка, в отличие от топкой северной, сухая и твердая – не провалишься к утру. Иванов, с участием: «Дык, сухая ложка рот дерет…» Штурман: «а, что, есть?!» Иванов: «Е-есть! Но вот беда – в избушке, на северном берегу озера – 8 км…» Командир: «Дык, поехали!!!»
Да, «наши люди», за спиртом! на ВЕРТОЛЕТЕ! «не ездят»!!!

Ночью дождем и ветром накрыло не по-детски. Выданную киногруппе палатку «прошило» насквозь. Распределили постояльцев по остальным. Согревались, прижимаясь друг к другу.
Вообще – то, район сырой. Или идет дождь, или роса такая, что брезент набухает панцирем, «потеет» в местах прилегания подспинки и лямок рюкзака, т.е. за шиворот и подмышки. Капельки регулярно стекают по… ногам в ботинки и оттуда радостно выплескиваются при каждом шаге. Росу, в основном, «берет на грудь» проводник, дождь достается всем поровну. Спасает шерстяной костюм, поддетый под штормовой брезентовый. Шерсть хоть и промокает насквозь, но держит тепло и при этом «дышит».
Утром услышали, а затем и увидели, как высоко в ясном небе пролетел вертолет. Курс – северо-восток. Дали ракету – безрезультатно. Ушел на Нижнеудинск. Вернется ли завтра? Хоть бы опять не заволокло… Москвичи слегка нервничали. У них все расписано по дням. Нам, чем дольше – тем лучше! Опаздывавших из отпуска «за свой счет» «победителей» в насквозь туристском «ИЧМ АНе»* (от зам. директора по науке до зав. лабов и научных сотрудников) не судили. Турпоход был единственной «отмазкой» от первомайской демонстрации посредством сдачи донорских 400 мл кровушки.

На следующий день обошлось без приключений. Прилетел вертолет, мы выполнили предписанное. «Первопосадка» прошла без сучка и задоринки. В качестве компенсации за удовольствие, у меня сдуло панамку вместе с подаренным значком авиаотряда, жаль, не нашел. Вертолет доставил к водопаду наших с озера и группу «залетных» орнитологов. Площадка оказалась как раз к стати и получила высокую оценку летчиков: «сгодится».

Загрузились. Экипаж обеспечил фотосъемку водопада с высоты птичьего полета.

Командир нам, протягивая настоящую карту: «желайте!»
Мы скромно пожелали на стрелку Казыра и Прямого Казыра. Пик Топографов снят именно в этот день. Если память не изменяет, для этого снимка отклонились от оптимального маршрута. Приземлились прямо на галечную отмель в русле в 300-х метрах от слияния. Душевно попрощались с экипажем и киногруппой. Им в Москву, нам – 200 км сплава по Казыру с радиальным 90 километровым (в оба конца) выходом к пику Грандиозный, что венчал хребет Крыжина. Там грохотал еще один водопад, намеченный нами «для дубля», ну, чтоб рука не отвыкала и глаз не замыливался. Сделали дневку, собрали катамараны, соорудили баньку из жердей, полиэтилена и брезентовой палатки. Парились до темноты, забегали в студеную реку. Спали здоровым сном человеков, выполнивших поставленную задачу.

Приключений, курьезов, а так же фотографий, во второй части экспедиции хватило еще на несколько страниц, которые могут быть опубликованы если Вам, дорогие почитатели портала PN, это будет интересно. Скажу лишь, что уже в Москве, взвесившись на Арбате (после недельного отъедания во время сплава) я зафиксировал свой вес: 72 кг! Потеря веса за время экспедиции составила 14 кг…

Не помню, успел ли «смотрящий» оценить наши результаты. Позволили ли они передвинуть Союз на более достойное место… Нам было уже не до водопадов. Правда, был еще поход с аналогичной целью на плато Путорана в 1990-м году. Мне принять в нем участие не довелось… Инфляция трощила мою научную перспективу вместе с подписанной к защите диссертацией, как собака сахарную кость…
Про выпуск Клуба с юбилейным №500 в марте 1990 г. и с нашим сюжетом сообщили москвичи. Смотрели все. Сюжет, как сюжет – ничего особенного, не «гвоздь программы». Информация была подана скупо, корректно, обыденно для Клуба. Приятно увидеть себя по центральному ТВ, даже мельком. Запомнилась фраза оператора, сидящего одесную мэтра: «там наверху та-акая энергетика – камера отказала…» Улыбнуло – мы то помнили, чего камера отказала.
Спустя некоторое время возник нездоровый «резонанс». Нам передали заметку-реплику (не помню, из какой газеты) за подписью путешественника из г. Красноярска Юрия Шакова: «Открытое открытие». Из статьи мы узнали, что обвиняемся в покушении на, ни много – ни мало, сенсационное «открытие величайшего в стране», нанесенного на картах и многократно описанного Кинзелюкского водопада!!! Как это Шакову взбреднулось? Видать передачу лично не смотрел. Правда обмолвился, что померить нам водопад таки удалось, но вот подняться не смогли, а сфотографировали всего один раз, и то с ближайшей вершины… Какой? Зачем, если мы беспрепятственно «рассекали» на вертолете с весьма дружественным экипажем.
Нет там ни ближайших, ни легкодоступных вершин. Пик Кинзелюкский главенствует в одноименном хребте. Долина реки Кинзелюк и ручья в этом месте широка, все точки съемки верхнего Кинзелюкского озера удалены и труднодоступны. Изюминкой поминался отказ камеры... В противовес профессиональному «КонВасу» был гордо выставлен любительский «Красногорск». Единственной, косвенно - положительной информацией было то, что подготовленная нами вертолетная площадка «жива» и пользуется успехом у туристов и летчиков. И зачем чудак Шаков, «проверяя» нас без измерительных приборов, пер «в лоб» 11(!) суток по горам и тайге, 2(!) часа поднимался к Кинзелюкскому озеру? Москвичи «взлетели» за 40 минут. Заказать вертолетный спецрейс, наверное, гонораров не хватило. Во, цели – то, у путешественников бывают…
Вот так, невероятно, завершилась «песней о та-акой энергетике» наша история. Однако, это уже не имело ни какого значения, и Шаков был великодушно «отпущен» путешествовать на газетном пастбище без опровержения.
Заканчивалась подобострастная измена антиалкогольной «перестройки», начиналось похмельное предательство «перестрелки». Яркое воплощение древнего, дьявольского принципа: «разделяй и властвуй!», выбившее меня из-под рюкзака на 10 лет, а из ведущего НИИ и Славного Отечества – навсегда…

Хочу вернуться…

Все имена реальны, высказывания, за некоторыми «народными купюрами», дословные, события и действия - достоверные. Выверено дневниками и всеми, оставшимися в живых, участниками. Публикуется впервые, в сокращении.

* ИЧМ АН – на то время аббревиатура Института Черной Металлургии Академии Наук УССР.